Erresman Loveless — демон, научившийся любить (продолжение 2)

Категория: Традиционно

Ты поначалу приподнимешься на локтях, потом осмотришь юного мужчину с головы до пупка, нарочно игнорируя глаза. Тихий вздох и твои ладошки ложатся на талию Эррисмана. Спустятся малость вниз, и коснуться брюк. Свет в салоне становится ярче. Никто не знает, ну и НИКОГДА не выяснит, сколько сил для тебя пригодилось, чтоб малость стянуть штаны. Темные плавки натянуты до максимума и даже видно маленькое мокрое пятнышко от смазки.

— Далее! — грубо, холодно, саркастически. Ты кончиками пальцев оттягиваешь резинку плавок. А позже, вздохнув, резко дергаешь вниз. Твоему взгляду стает возбужденный член парня, бардовая головка и ствол фактически прижимались к животику. — Не хочешь испытать меня на вкус? — спросит он, прикусывая губу. Ты негативно покачаешь головой и постараешься отодвинуться по сиденью. Но сильные руки сожмут твою талию, возвращая на место. — Возьми в руку, — прошептает Эррисман, угрожающе оглядывая тебя.

Моля только взором, медлительно протягиваешь руку к возбуждению парня и с боязнью касаешься кончиками пальцев головки. Но здесь же морщишься, на что юноша ухмыляется. – Смелее, вновь повторит он, лаского касаясь твоей ладошки и немножко подталкивая ее. Ты глубоко вздохнешь и все таки сделаешь так, как он просит. А конкретно обхватишь ствол практически у основания, прищуриваясь для чего-то. С губ парня здесь же слетит тихий стон наслаждения.

— Вот уже прогресс, — прошептает он, потом наклонится к твоему лицу и мягко поцелует прикрытые глаза. – А на данный момент постарайся расслабиться и все будет отлично, — юноша становится на колени (на коврик) и его член оказывается как раз напротив твоего входа. Сильные руки, схватив за лодыжки, укладывают ноги для себя на печи. Головка медлительно касается твоей киски и ты ощущаешь маленькое давление. Ладошки парня сжимают твою талию и резко притягиваю к для себя. Звучный вопль боли вырывается из твоей глотки, казалось, что еще немножко и стекла не выдержат.

Из глаз текут слезы обиды, боли, унижения, но ты стремительно стираешь их тыльной стороной ладошки. Ладошки Эррисмана подымаются к твоей груди и мягко ее сжимают, малость массируя. Не давая времени для тебя привыкнуть, жесткими, грубыми толчками начинает врываться в твое тело, тихо постанывая через сжатые губки. Проходит некое время, он чуток сбавляет темп и, прикрывая глаза, вновь сжимает твою талию. – Ну же, детка, я же просил расслабиться, а ты не послушала. Вот сейчас вытерпи. Сбавив еще обороты, юноша наклоняется к для тебя и страстно целует губки, императивно раздвигает зубы и лаского проводит языком по деснам, твоему языку.

— Расслабься хотя бы на данный момент, — практически прорычит он, спускаясь поцелуями ниже, его губки пройдутся по твоей шейке, ключицам. А когда мокроватый язычок коснется торчащих сосков, ты не сдержишь тихий стон и никак не от боли. Руки переберутся на ноги, а губки на животик. Ты прогнешься в спине, когда юноша отыщет в для тебя священную точку «G». Звучные стоны начнут срываться с твоих губ, а руки начнут находить плечи парня. В прочем ты их стремительно отыщешь и несильно сожмешь.

Уперевшись ладонями по краям от твоей талии он устроится поудобнее и малость грубо начнет двигаться, снимая руки с плеч, сжимая твои ладошки и укладывая их на сиденье по краям от головы. Прикроет глаза и тихо постанывая, начнет целовать тебя со всей удушающей страстью, на которую только ожжет быть способен бес. Через некое время, ты непроизвольно начнешь подаваться ему на встречу и даже обнимешь за талию ногами. – Умница, — тихий стон для тебя в губки.

Эррисман старается скрыть плотоядную улыбку. – Детка, а давай поменяемся местами? Не успеваешь ты и глазом моргнуть, как оказываешься сидящей на парне. Твои ладошки упираются в его мускулистую грудь, ноги упираются в сиденье авто. – Действуй! Приказным тоном гласит юноша, а сам ухмыляется, видя твой испуг, неуверенность. – Учти, не начнешь сама, я помогу для тебя. Но будет очень больно, — его пальцы крадутся по твоему животику и сжимают грудь, с силой впиваясь ногтями в нежную кожу. Ты тихо стонешь от боли, а несколько слезинок скатываются по щекам и капают на ЕГО руки, смешиваясь с кровью из маленьких ранок (следов от ногтей) – Прошу, — ты опускаешь голову вниз, понимая, что всем ЭТИМ Эррисман глумится, глумится над тобой.

— Дорогая, последнее предупреждение! Если ты думаешь, что я шучу, — юноша приподнимается так, что его торс прижимается к для тебя, мягенькие, теплые ладошки проходят по талии, одна перемещается на поясницу, 2-ая доходит до лопатки. Новый, чуток более сиплый вопль, когда когти вонзаются в кожу, опускаются вниз, оставляя за собой кровоточивые борозды. – Хватит! – обнимая Эррисмана, скажешь ты. – Не делайте так больше! Умоляю! Юноша, как ни в чем же не бывало, ложиться назад, укладывая голову на руки, и ухмыляется. Глотая слезы, ты медлительно поднимаешься, держась руками за дверь и руль, а потом плавненько опускаешься, чувствуя легкий приступ боли в себе. Закрывая глаза, не хотя глядеть как ЕМУ приятного. – Почему вам так нравится доставлять боль другим? Одними губками спросишь ты.

— Так как мне это доставляет наслаждение, так как люблю следить, как люди корчатся от нее, стонут, требуют тормознуть либо уничтожить, чтоб больше не мучатся, — юноша фыркнет и потом усмехнется, он наклонится к для тебя и коснется кончиком носа до твоего, малость потрется и резко распахнет глаза, ранее закрытые. Тебя как будто стукнет разряд тока высочайшей мощности от этой злости, свирепой ненависти ко всему окружающему в его ярко зеленоватых глаза, цвет будет для тебя припоминать травку, которая вылезла на свет из тьмы плена… Но только на данный момент ты узреешь маленькие отголоски внутренней боли, которые Эррисман усердно старался упрятать. — Не передать словами, что творится у меня в душе, когда кто-то молит о пощаде. Может быть это и признак беспомощности… Мой… Что мучаю слабеньких… Но это так приятно…