Промах

Категория: Романтика

Что такое случай? Был горячий августовский полдень. Дождевые тучи, все лето деловито проносившиеся над городом, наконец рассеялись, предоставив короткосрочные выходные зонтикам и зонтам всех цветов и размеров. Я бежал по маленькому скверу, в центре огромного жилого микрорайона. Бежал я просто так: из ниоткуда, в никуда. Звякнула в кармашке белоснежных спортивных трусов связка ключей, зашелестел все более гулкий, с каждым километром вдох. В городке не настолько не мало мест, где можно бежать по упругой зеленоватой травке. Это одно из их. Тут можно упереться руками в теплую, живую травку и всласть поотжиматься, дав отдых натруженному ахиллу.

Я делал последний, переходящий в падение шаг, когда увидел ее. Может травка росла очень стремительно, в это дождливое лето, а быстрее, просто душа вчерашнему крестьянину не позволяет косить в дождик, но вымахала мурава, чуть ли не по колено. Женщина загорала топлесс, обширно раскинув руки. Огромные темные очки закрывали значительную часть ее лица. Наверняка, я мог дернуться, выставить вперед ногу, снова перейти на бег. Тем паче, я не люблю черные очки. В очах дамы отражается она сама, в стеклах — только окружающий ее мир. Но соски… Их форма была совершенна. Большие, твердые…

Я пропустил момент, прошел точку невозвращения, и сейчас безизбежно был должен приземлиться на эту, наилучшую в мире посадочную полосу. В последний момент, я спружинил руками, но наши соски все равно повстречались, это было секундное касание. С силой подбросил себя ввысь и рефлекторно выдохнул: «Раз!» Я не лицезрел ее глаз, что она ощутила? Мои ноги были чуток раздвинуты и я уже ощущал, что там что-то происходит. Я не отважился коснуться ее на два либо 5. Лишь на 15… Либо это было 12? Я в конце концов коснулся ее груди, и это был гальванический удар. Сейчас мы встречались всякий раз, ее грудь оказалось очень упругой, как пружина она подбрасывала меня ввысь. Наши лица были совершенно близко: я и солнце отражались в ее очках. На 20 повстречались наши губки.

Терпеть не могу длинноватые трусы. Футбол 80-х был мужской игрой, в большой степени, из-за того, что длина трусов была соразмерна с членом их носителя… Он отыскал дорогу! Акробатический этюд на одной руке, и у меня возникает задница опоры. Он скользит по нейлону ее купальных трусиков, как по маслу. 35 и мы встречаемся языками. 40 и я слышу как сбивается ее дыхание. 50 и она начинает двигать бедрами в такт мне. 60 и это случилось! Ее рука исчезает из поля моего зрения и он уже не скользит по нейлону! 65 — я не вхожу в нее, просто скольжу по чисто выбритому лобку и вульве. Он там! 75 и мы кончаем оба. Уже в последний момент я проваливаюсь вовнутрь: в теплое пульсирующее женское нутро. Наши рты сцепились в поцелуе — жестком до зубного скрежета. Сколько может продолжаться счастье? Секунду, две, три?

Она толкает меня ввысь и я взлетаю, как воздушный шарик. Вся моя масса осталась в ней. Я бегу с некий необыкновенной легкостью и силой. Наверняка, нужно убрать член, но мне лень. Он и сам может о для себя позаботиться. Спадая на свежайшем воздухе, он ворачивается на свое место. Весь денек я был возбужден. Ночкой не мог отыскать для себя место. Ее соски стояли у меня перед очами. В ее очках отражалось солнце. Единственное о чем я мог мыслить на данный момент — дождик. Неуж-то он все-же пойдет. Звезд не было видно. Что-то ударило в оконное стекло. Я пробудился особенно рано. Собирался дождик. Глупо было бежать на данный момент — ведь меня разумеется никто не ожидает. К полудню ветер малость разогнал тучи.

Я снова был в одних трусах, хотя мне было осязаемо холодно. Но я не задумывался об этом, меня тревожило только то, как там она? Шаг за шагом, я повторял, на фортуну, собственный вчерашний путь. Пару шажков по травке сквера и я снова падаю на тоже место. На данный момент она лежит на спине. Нет сосков, очков, формы груди — никакого ориентира. Какого цвета у нее были волосы? Застежка лифчика — нет! Она не успела даже завизжать. Я не сумел даже подскочить, просто перевалился на руке, как раненный зверек. Лежа не спине я лицезрел как в метре от меня, в слезах, вся голубая от прохладного ветра, прикрываясь полотенцем, орала, нет не орала — шипела — она. Наверняка, мне было надо ее догнать, но меня не послушались ноги. Что это было? Кому не считая нее, пришло в голову зябнуть на прохладном ветру в этот будний денек? Я не знаю ответа на этот вопрос. В сей день кончилось лето. Наступила прохладная дождливая осень.

Я нередко встречаю ее. Нет не так. У меня есть 50% убежденности, что это она, 73%, 25%, 34%. Сейчас у меня нет решимости приостановить ее и впиться в ее тонкие губки. Я боюсь промахнуться снова…