Викинг

Он единственный из всех знакомых юношей называл меня «Солнцем». И от этого слова у меня становилось так тепло на душе, что, казалось, я на данный момент возьму и растаю. Правда, я подозревала, что он не одну меня именует так, что он так обращается ко всем нашим девицам, но я старательно отгоняла эту противную, прохладную и скользкую на ощупь идея.

Мне было тогда 19, а ему – 22. Звали его… Пускай будет Вилле. Реального имени я всё равно вам не скажу, ну и, если честно, не вяжется это распространённое российское имя с обычной скандинавской, «викинговской» наружностью головного героя этого рассказа. На уровне мыслей я так и называла его – Викинг. Калоритные светлые волосы, отпущенные ниже лопаток (полностью натуральные, никакой краски), глаза – время от времени сероватые, время от времени голубые, пшеничного колера широкие сросшиеся брови, низковато нависающие над очами, маленький нос с круглым кончиком, узенький рот с достаточно полными губками, рыжеватые усы, растущие вроде бы вниз и переходящие в такую же «ржавого» колера бороду… Роста Вилле был еще выше среднего, отличался широкими плечами и вообщем крепким сложением. Он умел к месту и забавно пошутить, был всегда в неплохом настроении, относился ко всем по-доброму. Естественно, отбоя от девчонок у Вилле не было. Носил он, по обыкновению, косуху, под ней – футболку с изображением какой-либо металлистической группы, джинсы и берцы.

Когда этот весёлый красавчик возникал в компании (с постоянной банкой пива в руке), снутри у меня всегда что-то сладко содрогалось. Ко мне он всегда подходил, сияя ухмылкой из маленьких, ровненьких, прекрасных зубов, и, здороваясь, целовал не по другому как в губки. В такие моменты я чуть ли не теряла сознание от счастья…

Я старалась никак не демонстрировать Вилле, что он мне нравится: не хотелось, чтоб он ощутил еще одну «победу» и включил меня в армию собственных поклонниц. Хотя, положа руку на сердечко, я могла сказать, что он всё-таки так бы не сделал. У Вилле было особое ко мне отношение – наверняка, так как я очень отличалась от других девчонок. Дискуссии с моими приятельницами Вилле, обычно, вёл «ни о чём», всё больше подкалывал их и смеялся. Со мной же он мог часами посиживать в каком-нибудь дворике и вести дискуссии на «вечные» темы. Не считая того, при мне он старался смотреть за собственной речью и вообщем держался по-иному. Может быть, он даже малость страшился меня, моей сдержанности и даже холодности, которых не лицезрел ни в какой из наших девчонок.

Конечно, все вышеперечисленные черты были напускными. Я просто желала закрыть от злых людей свою ранимую душу. И хотя Вилле к таким людям не относился, я всё равно очень страшилась, что, показав ему свою настоящую суть и своё отношение к нему, я очень наврежу для себя.

Время от времени он, раззадорив себя алкоголем, становился лишне весёлым и позволял для себя обнять меня за плечи, прикоснуться ко мне. Я от его объятий не уворачивалась, и, наверняка, конкретно это выдало меня с головой. Хотя – разве я смогла бы длительно скрывать, что Вилле мне нравится? Разве мои глаза могли до конца скрыть это?..

В тот денек мы, вопреки обыкновению, отделились от компании, ушли в примыкающий парк. Был конец июня, погода стояла хорошая, у нас был с собой алкоголь – в общем, всё складывалось как нельзя лучше. Мы с Вилле избрали место подальше от парковых дорожек – чтоб, если что, полиция нас не нашла. Мы расстелили на травке свои косухи и сели. Викинг откупорил первую бутылку – это было белоснежное вино – и разлил содержимое по стаканчикам.

— Садись ближе, Солнце, — произнес он, отставляя вино в сторону. – А то как неродная.

Я молчком придвинулась к нему. Вилле обнял меня за плечи, попробовал заглянуть в глаза, но я упорно смотрела вперёд стеклянным взором. Снутри у меня неистовствовало что-то вроде тропического ливня, состоящего из противоречий- я, если честно, совсем не знала, как себя вести.

— За тебя, — он коснулся своим стаканчиком моего и испил одним глотком. Я тянула вино нерасторопно.

— Почему ты всегда такая, Солнце? – спросил он после недолгого молчания.

— Какая?

— Закрытая. Совсем безэмоциональная. Смотрится, если честно, очень противоестественно. И я знаю – это небеспричинно. Что у тебя случилось?

Я поразилась проницательности Вилле. И ещё – теме разговора. Ранее мы гласили о чём угодно, не считая моего прошедшего, — в этом была моя награда, я старательно уходила от небезопасной темы. Сейчас же он сходу затронул её, поставив тем меня в тупик.

— Жизнь обучила, — через силу усмехнулась я.

Нужно мной все 10 лет глумились в школе. Завидовали разуму, популярности посреди преподавателей, наружности – и принудили подозрительно относиться ко всем людям, непереносить большая часть окружающих и саму себя. Друзей у меня не было, только товарищи, товарищи и «интересные собеседники». Мне очень хотелось осознания, любви, защиты, и, наверняка, не случаем моё сердечко избрало хорошего Викинга. Но разве могла я поведать ему о собственной боли?! Разве я могла выставить себя перед ним слабенькой?!

Он развернул меня к для себя. Я старалась упрятать от него и взор, и лицо вообщем.

— Меня ты можешь не страшиться, — произнес он тихим голосом. – Я не сделаю для тебя ничего отвратительного. Ты – мой самый близкий человек, Солнце.

Я молчала.

— Ну что все-таки ты? Неуж-то я совершенно для тебя не нравлюсь?

Вопрос был задан в лоб. Уклоняться далее было тупо. Тем паче – я поверила, что Вилле вожделеет мне только добра.

Я в первый раз за сей день осмелилась поднять на него взор. На губках у меня дрожала несмелая ухмылка. Викинг откинулся вспять, на косуху.

— Иди сюда, — шепнул он.

Отлично, что Вилле не знал, как действует на меня эта фраза. Как я всегда желала её услышать – и конкретно от него. Но это подействовало на меня, как жива вода, — я как будто скинула с себя кандалы и потянулась к нему. Викинг поначалу завалил меня на себя, а позже перевернул нас обоих на бок. Мы скупо лобзались, и по моему телу сновали, не замирая и не исчезая, прохладные, сладкие волны. Лобзался Вилле, кстати, просто обалденно…

А позже он расстегнул свои джинсы, приспустил с меня брюки, посодействовал мне выкарабкаться из одной штанины и медлительно, лаского вошёл в меня.

У меня «это» было во 2-ой раз, после долгого перерыва. 1-ый секс доставил мне только проблемы, и я постаралась запамятовать об этом, ровно как о и кучерявом длинноволосом парне, «подтолкнувшем меня к решительным действиям». Сейчас мне казалось, что Викинг – мой 1-ый…

Вилле двигался сначала медлительно, с большой амплитудой, тяжело дыша и закусывая нижнюю губу. Но, услышав мои 1-ые стоны, он и сам закончил сдерживаться. До сего времени удивляюсь, почему тогда на нашу поляну не сбежались со всех боков люди… Викинг тонул в моей смазке, пару раз выскальзывал, пару раз замедлял темп. Но, почувствовав скоро, как прочно окутала я его коленями, отдал для себя свободу и через некое время вдруг задвигался резвее, застонал через сжатые зубы… Кончили мы сразу.

А позже мы длительно лежали на земле, курили и молчали. А на последующий денек я навечно ушла из тусовки и Викинга больше никогда не лицезрела. Ругала себя, естественно, беспощадно ругала. Но если б я осталась с ним, мне пришлось бы поведать обо всём, что истязало меня. Я бы точно поведала, не удержалась. А оказаться слабенькой в очах возлюбленного человека – что может быть ужаснее?.. Может быть, вы меня осудите. Но я считаю, что поступила верно.