Кровь на песке (1 часть)

Категория: По принуждению

Ранешным промозглым днем высочайший темный конь просто, как будто играючи, нес собственного, несколько обрюзгшего в последние годы, владельца по безграничным просторам Величавой степи. Хан Касим далековато оторвался от маленького вооруженного до зубов отряда телохранителей, и с удовольствием подставлял свое изуродованное длинноватым сабельным шрамом лицо рвущемуся навстречу прохладному ветру. Еще затемно покинув полный молодых наложниц шатер, он отправился на эту безумную прогулку, чтоб вновь, полной грудью, вдохнуть красота жизни. Не так давно хану исполнилось 50. Практически вечность, беря во внимание тот путь, что выбрал себе когда-то младший отпрыск вождя маленького племени номадов.

У старенького Касима было две страсти полностью и стопроцентно владевшие всем его существом: власть и молодые девственницы- и обе он никак не мог совсем утолить. Его мама, пленница, добытая в одном из набегов, отравила старенького вождя, расчищая дорогу отпрыску, а он в ту же ночь перебил собственных растерявшихся братьев, и племя, в ужасе, признало его право власти. Пару лет нескончаемых войн с соседями беспредельно расширили зону его воздействия и в первый раз до отказа заполнили гарем наложницами. И вот, в конце концов, даже в удаленных от его кочевья местах стали с страхом произносить имя хана Касима. Он стал известен. Его признали. Ему приклонялись, находили его расположения, перед ним пресмыкались. В дар могущественному правителю по Величавой степи везли девченок со всех концов света. Побыв наедине со своим подарком, он становился благорасположенен, и снисходительно воспринимал просящего … Его звал в походы сам хан Орды- и каждый встречный, от ничтожного нищего до великодушного мурзы, падал ниц перед копытами его жеребца, когда хан Касим во главе отряда верных нукеров гордо въезжал в золотой Сарайчик.

Минуло много лет. Сзади остались тыщи заплаканных женщин и сотки тыщ поверженных врагов. Его член, как и его сабля вдосталь напились крови. Ему было уже 50, а впереди ожидали еще тыщи и тыщи девственниц, и нескончаемо нарастающее число противников. Даже собственных отпрыской, а их у хана было пятеро, он тоже сделал неприятелями и держал вдалеке от себя.

Только тут, среди безлюдной продуваемой ледяным ветром степи, чувствовал хан себя в полной безопасности. Мог расслабиться и отвлечься. Величавый хан тяжело болен, примчался не так давно вестник из Сарая. Скоро опять будет война. И у него есть шанс. Большой шанс. Он уже отослал караван с подарками. Вышлет и еще. Столица будет на его стороне.

Рассеченное еще в молодые годы морщинистое лицо растянулось в удовлетворенной ухмылке. Замедлив обезумевший бег возлюбленного коня, Касим выкинул из головы имена и должности приобретенных им родственников и приближенных хана и с удовольствием вспомнил то блаженство, которое подарила ему вчера новенькая бледнокожая наложница из северных земель. Она конфузливо пробовала прикрыть оголенное стройное тело от скупого взгляда собственного властелина, когда он резким движением сорвал ее нехитрую одежку. Хан позвал других женщин, из собственных неизменных любимиц, и они обычно развели напряженные руки юной наложницы. Прищурившись, Касим пристально осмотрел хрупкую девичьи фигурку. Тонкие ручки-ножки, малая, чуть оформившаяся грудь, тонкий втянутый животик, узкие ноги. Мужская сила неукротимо просыпалась. Он обошел даму сзади. Тормознул взором на осторожных круглых ягодицах. По щелчку пальцев любимицы хана опустили пленную на колени, наклонили ее вперед. Чувствуя неукротимо нарастающее напряжение, властелин рассматривал маленькие выпуклые губы, показавшиеся меж плотно сжатых бедер невольницы. Опять щелчок пальцами – он готов. Из мглы шатра спешно приблизилась еще одна из наложниц, она аккуратненько, но стремительно распустила цветной пояс хана и высвободила его от широких расшитых штанов. Вырвавшийся на свободу поднявшийся член государя немедля оказался во рту рабыни. Впервой, женщина знала это по для себя, бывает очень больно, потому мужское орудие должно быть отлично смазано. Рот ее быстро заполнялся слюной.

Не способен взнуздать свою похоть, Касим грубо оттолкнул склонившуюся рабыню, и резко приблизившись, с ходу вонзил собственный блестящий, набрякший от желания ствол в подставленное незащищенное лоно жертвы. Бледнокожая невольница звучно заорала от нестерпимой боли и кошмара, но девицы, не давая ей вырваться, держали прочно. Стремительно ворвавшись, перевозбужденный хан даже не ощутил лопнувшей под его напором преграды, и это взбесило его. Необходимо было подождать! Необходимо было медлительно! С досады он все поглубже и поглубже заходил в извивающуюся под ним наложницу. Не обращая внимания на ее крики, он убыстрял и убыстрял движения. В конце концов, достигнув пика, истязатель тормознул и позволил тесноватой девственной вагине девицы самой окончить работу. Жертва сопротивлялась, достовляя хану наивысшее из удовольствий. Глухо зарычав, он кончил.

Подскочившая здесь же женщина, открыла рот, стремительно приняла его измазанный семенем и кровью опадающий член. Ни одна капля, считал хан Касим, не должна свалиться на нечистую землю. Его семя священно. В неприятном случае — рабыни будут наказаны.

Он снова с наслаждением осмотрел раскрасневшиеся ягодицы жертвы, ее измазанную кровью промежность, белоснежные капли на половых губках, выдавливаемые спадающейся непривычной вагиной, и махнул рукою ожидающим в нетерпении любимицам. Те, выполняя волю государя, немедля кинулись слизывать вытекающее из лона изнасилованной невольницы семя. Хан был доволен. Он было уже собирался отпустить злосчастных наложниц, как внезапно вспомнил о том, что так и не успел ощутить разрыва девственной плевы жертвы.Касим вскипел. Его околпачили! Рабыня не была безгрешна! Негоциант подсунул ему шлюху! Прыгнув в сторону он схватил лежащую на ковре саблю. Лицо исказила гримаса ярости. Невольницы, завизжав, в страхе кинулись в стороны, закрываясь руками. Обширно взмахнув саблей, хан одним махом снес застывшей бледнокожей наложнице голову, и та покатилась по богатому цветному ковру, забрызгивая черные стенки шатра колоритными каплями. Обезглавленное тело, задергавшись, упало. В воздухе тяжело повис запах свежайшей крови.

— С собаки-купца, — звучно кликнул Касим, стоящим снаружи стражам, — на данный момент же содрать кожу …

— Государь. Государь.

Хан нехотя отвлекся от приятных мемуаров.

— Государь, смотрите туда, — за то время, что Касим провел в мире грез, нукеры успели догнать собственного властелина, и на данный момент так же неторопливо ехали рядом. Хан повернул голову в сторону, указываемую одним из телохранителей. На фоне красноватого марева поднимающегося из-за горизонта солнца узкой струйкой взвивался в черное небо одинокий дымок. Предчувствуя новое развлечение, Касим решительно повернул собственного жеребца.

Около маленького, еле курящегося костерка, чуть заслышав приближающийся конский топот, вскочили на ноги две людские фигуры. Деваться им было некуда, и они настороженно застыли, ждя пока наездники не окружат их. Скоро, гарцующий на нетерпеливом коне, хан сумел с прохладным спокойствием рассмотреть заночевавших в степи путников. Старшему было за 30, его лицо, лицо неправильного, загорело до темно-коричневого цвета. Под носом красовались длинноватые забавные усы. Одет он был по-восточному, на левом боку висела узенькая сабля. Невзирая на ничтожный вид, хан, будучи опытным хищником, ощутил исходящую от незнакомца силу. Он бы именовал старшего затаившимся пардусом. 2-ой путешественник был ребенком. Из-под войлочной шапки испуганно сверкали огромные коричневые глаза. Гладкое восточное лицо отражало нерешительность и слабоволие. Парень был безоружен. Хан сравнил его с зайчиком.

Пардус не обычная добыча. Он умрет стоя. Зайчика можно будет забрать с собой и зажарить. Хан, готовясь дать приказ, медлительно потянул из-за пояса длинноватую, свернутую в кольцо плеть. Нукеры отрадно загалдели. Подняв руку, Касим застыл, готовясь насладиться предсмертным страхом собственных жертв. Но Пардус оставался спокоен, и ужас Зайчика только привел в ярость хана. Он решительно сжал тонкие губки и отдал отмашку. Верные вояки не тронулись с места – в высоко поднятой …руке Пардуса в рассветных лучах ярко зияла золотая пайцза – символ ордынского хана. Его пропуск.

Нужно дать подабающее, Касим стремительно сумел взнуздать клокочущую снутри ярость. Величавый хан недостаточно мертв, чтоб в открытую наплевать на его печать. Тем паче беря во внимание ту игру, которую затеял в столичном Сарае владыка степи. Своим нукерам он не доверял.

Зарычав в бессилии, Касим, направил жеребца меж застывшими в напряжении путниками. Пардус стремительно опустил голову, встретившись с вызывающим взором хана. Уступил. Не сдался. Хан был просто взбешен. Зайчик не успел отвести испуганных глаз, и Касим, выливая всю свою злость, со всего размаху стеганул по нему узловатой плетью. Закричав от боли, парень упал на землю, закрывая залитое кровью лицо руками. Ощущая непривычный вкус поражения, хан с яростью хлестнул жеребца, и, не оглядываясь, понесся в степь. Одномоментно развернувшиеся, испуганные вояки здесь же последовали за ним. Иван Галичин бездвижно стоял и настороженно смотрел вослед удаляющемуся столбу пыли. От степняков, обучила его жизнь, можно ждать хоть какой хитрости. Когда наездники умчались довольно далековато, он направил внимание на раненого спутника. Тот со громкими рыданиями катался по земле. Подбитая мехом шапка издавна отлетела в сторону и из-под нее высыпались длинноватые темные волосы. В таком виде, даже невзирая на мужскую одежку, одурачить кого-то было бы уже нереально.

Иван присел на корточки и силой раздвинул прижатые ладошки девицы. На перепачканном кровью и слезами чудесном лице ярко алел свежайший вздувшийся шрам. Собственной плетью, монгол рассек лоб, бровь и левую щеку жертвы. Глаз был на месте, но от этого, вздохнул Галичин, было нелегче. Он отошел от рыдающей спутницы и со злобой пнул валяющийся около потухшего костра котелок. Полгода трудов пошли коту под хвост! Полгода!

Петр Лисица ожидал его тогда, в самом начале снежной зимы, в собственном укрепленном поместье под Тверью. Узнав, что Галичин в городке, его люди без усилий нашли Ивана и пригласили к собственному владельцу. Пригласили так, что нельзя было отрешиться.

Иван и ранее имел дела с Лисицей. Знал, что тот питается с руки не 1-го, да даже и не 2-ух князей. Ему доверяли, его слушали, его обожали. Более умного подлеца было просто не сыскать в мире…

— Я рад, что ты тут, — начал Петр без обиняков, чуть завидев Галичина, — У меня есть тебе работа.

— Ты знаешь, от прибыльного дела я никогда не отказываюсь, — осторожно увидел Иван в ответ.

— Не волнуйся, — осклабился Лисица, — оплата будет достойной.

— Хорошо, гласи, что нужно, — если по совести, Галичин предпочел бы не иметь со своим собеседником никаких дел вообщем. Но тот был вхож к сильным мира этого, и, не считая того, вправду отлично платил.

— Нужно малость. Всего-то съездить за продуктом в Индию.

— Ого, а чего так не близко?

— Буду откровенен, как с братом, — доверительно сказал Лисица, хотя, поразмыслил Иван, тот даже родного отца зарезал бы не задумываясь, — Мне нужна женщина. Королевских кровей…

Заплачено было вправду отлично. И, в конце-то концов, какая ему, Ивану Галичину, разница до разных похотей неведомого заказчика. Наверное, кого-либо княжеской крови. Возжелал в наложницы реальную восточную принцессу и хорошо. Пускай. Если золота вдосталь.

До Индии, к счастью, Ивану добраться не довелось. Спустя три месяца обезумевшой гонки он напал на след. В который раз поражаясь осведомленности и проницательности Петра Лисицы, Галичин преследовал изгнанную конкурентами семью калифа по бескрайней арабской пустыне. Еще тогда, зимой, этот проныра поведал ему о неминуемом перевороте в дальной южной столице, и, предсказав смерть всему мужскому потомству правителя, просил раздобыть его единственную дочку – кросотку Захру.

Петр ошибся в одном, братья принцессы смогли бежать, и, скоро даже собрали маленькую армию из бродячих арабов. Брат покойного калифа отправил против их войска, и Иван даже серьезно подумывал присоединиться к одной из сторон. Вобщем, войны не вышло. Номады оказались ненадежными союзниками, и после первой же атаки томных всадников нового калифа кинулись наутек, оставив победителям и шатры, и тележки, и весь скарб беглецов. Чем занимались после чего злосчастные царевичи, Иван уже не вызнал. Все его внимание было приковано к попавшей в плен совместно с обозом девице. Он было поразмыслил, что это конец его путешествия, но к немалому удивлению, в отличие от служанок и рабынь, над принцессой фавориты не учинили никакого насилия. Скоро Галичин вызнал, что новый владыка решил преподнести племянницу в подарок величавому султану, и, будучи сейчас уверенным в неприкосновенности девицы, расслабленно следовал совместно с караваном торговцев сзади возвращающейся армии. Как это обычно случается, большая часть трофеев скоро оказалось в бездонных торбах негоциантов, и даже важную пленную люди калифа препоручили заботам владельца каравана. В Стамбуле того ожидало богатое вознаграждение.

Иван очень стремительно сообразил, что купить даму у скупых торговцев никак не получится, потому в один прекрасный момент гробовую тишину темной безлунной ночи порвали предсмертные клики. Чтоб вырваться со своею добычей Галичину пришлось зарубить более 30 человек. И пропетляв по пустыне двое суток, он даже считал, что находится в достаточной безопасности от преследователей. К огорчению, турецкие аванпосты находились очень близко. Лишившиеся барыша негоцианты подняли на ноги всю империю. На беглецов началась охота. Не раз и не два уходили Иван с похищенной принцессой от, казалось, настигающих их всадников. Не один раз вырывались они из искусно расставленных преследователями ловушек. Начальный план возвращения морем пришлось откинуть. Очень небезопасно было оставаться запертыми на корабле. Их нелегкий путь пролег через побережье населенное одичавшими лютыми горцами. При виде прекрасной девицы, стремительно сообразил Галичин, у местных богатырей напрочь сносило крышу. Потому Захре пришлось срочно перевоплощаться в юношу. Только когда его взгляду открылась безграничное место степи, Иван сумел вздохнуть расслабленно. Это были уже знакомые места. Не рискуя входить в большие поселения, там могли оказаться агенты султана, Галичин устремился от 1-го кочевья к другому, неумолимо приближаясь к родным заставам.

И вот, когда до цели оставалось совершенно малость …

В изнеможении Иван просидел достаточно длительно. Изуродованная принцесса закончила плакать и тихим комочком сжалась недалеко. Было холодно. Галичин никак не мог решить, как ему поступить с женщиной. Она уже фактически ничего не стоила, а добраться одному ему было бы, естественно, неизмеримо легче. К тяжеленной работе она не привычна, та просто сгубит ее, оправдывал свои намеренья Иван. Один четкий удар закончит ее мучения.

Он отважился. Вокруг была нагая высохшая степь. Пожалуй, тяжело будет зарыть тело, холодно отметил Галичин. Два денька вспять они ночевали в маленький рощице каких-либо полукустов. Там будет лучше. Маленький крюк, ничего не стоит.

Он поднялся, взмахнул рукою. Два путешественника неторопливо побрели в оборотном направлении.

Не дойдя до цели нескольких часов, они тормознули: на продуваемую ледяную поверхность степи опускалась ярко светящаяся звездами ночь. Иван разжег слабенький костерок. Стало малость теплее. Трясущаяся от холода женщина обычно прижалась к новенькому владельцу. Галичин не сумел ее оттолкнуть. Завернувшись в толстый плащ, путешественники улеглись перед мечущимся под порывами ветра пламенем.

Даже через халатик ощущал Иван плавные возбуждающие извивы прильнувшего девичьего тела. Настолько длительно сдерживаемые чувства вырвались наружу, и сейчас он не стал им препятствовать. Отдавшись страсти, он принялся срывать с Захры мешающую одежку. Женщина не сопротивлялась, и Галичин просто перевернул ее на спину. В мгле под тяжеленной тканью плаща его руки скупо голубили нежные молодые груди, а выпущенный из штанов ствол напрасно пробовал просочиться через сомкнутые ноги принцессы. Он не замечал уродующего ее шрама, в его памяти пленница оставалась ошеломительной …кросоткой. Помогая мужчине, Захра развела ноги, и несусветно напряженный член Ивана мигом утоп в ее лоне. Женщина застонала, и Галичин тормознул.

— Это всегда больно, — шепнул он, — потерпи…

Принцесса через силу улыбнулась, и мужик продолжил. Он старался быть аккуратнее, и скоро щечки пленницы погорячели, в ее стонах появилось удовольствие. Иван ускорил темп и прирастил амплитуду движений. Он лицезрел, спутнице не совершенно комфортабельно, но она покорливо вытерпела, стремясь доставить ему наслаждение. Вагина девственницы была приятно узка, и, сладострастно застонав, Галичин стремительно кончил, выпустив в вовнутрь девицы настолько длительно удерживаемую струю семени.

Под плащом стало приметно теплее, и хахали стремительно уснули. Ивану снилась такая соблазнительно близкая родина. Захра же в первый раз за последние несколько месяцев смогла обусловиться со своим положением. Бедная женщина стала игрушкой в руках судьбы, ее кидало от 1-го берега к другому. Утратив дом, слуг, отца, она растеряла саму себя. Принцесса не знала, куда ее везут? Кому предопределяют? Этот странноватый негоциант, что вырвал ее из запятанных лап работорговцев. Почему он так длительно не завладевал ей? Чего ожидал? Но сейчас он сделал это! Он стал ее супругом. Она смело может вручить жизнь в его сильные руки. Злосчастная обширно улыбалась во сне.