Приключения Венди в стране Неверлэнд Часть4

Категория: Гомосексуалы

Шум моря… Запах моря… Они бешено проникали в каждую щель, упорно сочились через стенки каюты. Странноватая морская притча, просоленная насквозь, неблагопристойная, грубая. Что бы произнесла мать? Венди старалась не мыслить об этом. Ведь мать никогда не выяснит, что делали с ее невинной «принцессой» сказочные пираты. Ведь это – всего только притча! Странноватый сон, схожий на действительность – и только.

И только? Рядом заворочалось теплое девчачье тело, сопя и причмокивая во сне, сжав одну руку в кулачок, а вторую прижимая к смуглой груди. Приподнявшись на локте, Венди вдумчиво смотрела на нее, и утреннее солнце игралось в ее светлых волосах, отражалось в голубых очах, делая их практически прозрачными. Это утро превращало девченку практически в сказочную фею – нежную, светлую, с локонами, рассыпавшимися по плечам и груди, и припухшим розовым ртом.

Лилию же – в умело выточенную фигурку из красноватого дерева, грациозно раскинувшуюся на лежаке цвета выгоревшего летнего неба, и даже ее блестящие темные волосы выглядели драгоценным обрамлением ласкового овала лица. Сумасшедшая неурядица ночи, казалось, растаяла совместно с бесстыдной тьмой, и, подобно неправильной морской пене, поспешно сползла с их разгоряченных тел, оставив только нежные, практически детские угловатости линий и чистоту доверчивых глаз, замершую на длинноватых ресничках. Но в то же время, в этой лучезарности не хватало чувства действительности, это утро казалось продолжением сна, и это было удивительно.

Венди несмело провела рукою по плечу подруги – нежному и теплому, по плоскому животику и худому бедру. Лилия тихонько дышала, приотворив рот – пухлые, полные губки цвета зрелой черешни, и Венди не выдержала и осторожно прижалась к ним своими губками, неуверенно задела кончиком языка, чувствуя влажность и тепло чужого дыхания. Обхватила губками нижнюю губку, позже верхнюю и немного пососала, продолжая разглаживать гладкий живот. Лилия спала, как убитая. Венди села в ее ногах и, протянув руку к низу животика, тихонько просочилась пальчиком меж малеханьких смуглых складок. Теплая плоть девченки просто поддавалась напору, раздвигалась, пропуская палец во мокроватые недра. Очень мокроватые.

Она встала на четвереньки и присела так, чтоб ее собственная щелочка прижалась к острой коленке подружки. Это было новое чувство – холодная кожа приятно холодила жаркие губы, и Венди малость поелозила попой, чтоб пристроиться поудобнее. Створки промежности разошлись, и клитор девченки оказался прижат к ноге Лилии, чуток было не вызвав стон. Девченка застыла, опасаясь спугнуть новое чувство. Медлительно и исподтишка она совершала практически неприметные глазу движения, ловя острые искры удовольствия, и вот тело вышло на подходящую скорость и ритм. Тихонько двигаясь на коленке подруги, Венди, с уже сбивающимся дыханием, наклонилась над ее промежностью и поцеловала ласковый безволосый лобок.

Набухающий клитор ритмично терся о худую ножку, разливая негу по всему телу, и скоро сладострастная коленка была залита теплым соком малеханькой Венди. Индейская писька принцессы тоже начала отзываться на ласки, показав свою магическую кнопку, которую Венди здесь же обхватила губками и начала посасывать, то проводя языком по самой вершине, то стремительно постукивая по краю. И вот уже Лилия звучно стонала, извиваясь и запустив руки в светлые волосы Венди, а та все лизала и лизала черный разгоряченный бутон, двигая белой попой и натирая свое промокшее местечко. Индейская кросотка лопотала что-то на собственном языке, прижимая светлую головку к собственной бешеной киске и немного, чуток согнув коленку.

Она сама желала бы впиться ртом в эту красивую светлую девченку, но вырваться из плена ее губ не могла – этот небольшой язычок творил чудеса, выстукивая на ее покрасневших складочках колдовские ритмы. И вот, когда удовольствие стало практически нестерпимым, Лилия заорала, а через миг ее вопль соеденился с тихим стоном Венди, сделавшей последние, самые сладкие движения и бессильно прижавшей пульсирующий бугорок к влажному колену.

А зеленоватый солнечный Неверлэнд не знал печалей и беспечно резвился, радуясь рождению нового летнего денька! Нескончаемые мальчишки вываливали на сберегал маленького лесного озерца, стремительно содрали с себя брюки и рубахи и попрыгали в воду, на осколки разбивая изумрудную гладь загорелыми телами. После первых визгов и смеха завязалась уже обычная игра: Забияка зажал нос пальцами и, выпучив глаза, нырнул под воду, чтобы через три секунды Хвастун закричал дурным голосом, Близнецы здесь же нырнули рядом с ним, стараясь ухватить хулигана.

Шутник, выскочил из воды, усеивая воду солнечными брызгами, и выбежал на сберегал. Для чего? Да только для того, чтоб с боевым кличем втолкнуть туда Неряху, нерешительного торчавшего на мели, где вода только что доходила до несусветно запятанных коленок. Завязалась битва – куда там пиратам! Мальчишки мутузились, ныряли и прыскались, хватали друг дружку за ноги и шумели так, как может шуметь орава сорванцов в отсутствие серьезной няньки.

Питеру Пэну купаться не хотелось. Он встал сейчас ранее всех, забрался на дерево и, обычно оседлав самую толстую ветку (практически в толщину лошадиной спины!), достал нож и стал сконцентрированно выстругивать стрелы для собственного лука. Густая листва старенького дерева накрепко скрывала мальчишку от сторонних глаз, бросая на суровую физиономию нескончаемого мальчугана зеленоватые тени. Жилистые ноги прочно обхватывали ветку, опытные руки действовали ножиком – обычно, верно и точно, а губки были упорно сжаты. Сейчас у него совершенно не было настроения шалить в озере, но портить ребятам настроение Питер не желал. Он знал: стоит ему показаться на берегу, как его здесь же потянут в воду либо того ужаснее – вылезут и станут обидно топтаться на берегу около собственного предводителя. Нет уж на фиг.

За спиной послышалось тихое сопение. О, Питер знал, кто это, и додумывался о том, что на данный момент произойдет, но не подал и виду, продолжая обстругивать палку. Через несколько минут сопение сменилось некий возней – кажется, этот кто-то устраивался на той же ветке. Питер не обернулся.

— Привет, Питер.

— Привет, Малыш.

Самый младший из нескончаемых мальчиков оперся руками о ветку и подвинулся поближе к Пэну. Он был меньше ростом, и ветка была для него велика, но он все равно сел верхом, подражая Питеру, хотя его ноги не обхватывали ее, а забавно торчали в различные стороны. Малыш сурово потер кулаком румяную щеку и опять засопел. К Питеру у него было дело, но ему казалось, что легче погибнуть в пасти дракона, чем заговорить об этом. Но его друг молчал.

Молчал, хотя Малыш был ему малость, немножко поближе, чем другие мальчишки. По последней мере, он сам так возлагал надежды на это. Естественно, Питер дружил со всеми и не годится выставляться. Но у их с Питером был секрет, о котором не знал никто-никто! И Малышу казалось, что это делает его чуть-чуть, самую малость поближе к кумиру.

— Питер. А… А правда, что ты подарил Тигровой Лилии поцелуй?

— Правда, — кивнул Пэн, продолжая работу, — Я отобрал у русалок ее колье из темного жемчуга, и она подарила мне собственный поцелуй, а я ей — собственный.

Сопение усилилось.

— А разве… для тебя что – понравилось лобзаться с девчонкой?

Пэн пожал плечами. Обмен поцелуями в щечку совсем не был таким уж интересным занятием – чего об этом говорить-то?

— Нормально.

Малыш не выдержал и подполз ближе – совершенно близко к флегмантичной спине в изумрудной курточке. Подполз и прижался к нему, уткнувшись лбом в плечо Пэна.

— Но мой поцелуй для тебя же тоже нравится, а, Питер?

— Нравится, нравится… — Пэн вздохнул. Он додумывался, что на данный момент начнется. Не то, чтоб ему не нравилось то, что делает Малыш, — это было приятно и даже здорово. Но то, какими собачьими очами позже глядит на него этот дьяволенок, как прогуливается хвостиком, пытаясь дотронуться до него при любом комфортном случае – это утомляло.

А Малыш уже положил ладошку на ногу Питера и нерешительно погладил, растопырив поцарапанные пальцы. Потом, решив, что разрешение получено,… погладил выше и, не затягивая, положил руку на промежность Пэна. Трогать его в паху было так приятно, что Малыш всегда замирал, пытаясь ощутить ладонью все соблазнительные выпуклости под тканью штанишек. Вдали послышались клики Забияки и смех Шутника. Как отлично, что они с Питером остались одни…

Малыш легонько сжал пальцы, обхватывая вожделенную неровность Питера, и начал лаского, мягко мять ее, стараясь не причинить случайной боли, и нащупывая «солдатика» Пэна, который умел быть таким стойким и таким сладким. Они меж собой называли его «солдатиком» и игрались, чтоб его «оживить». «Сейчас… На данный момент я оживлю его, — пробормотал Малыш на ухо Питеру, — Я так люблю твоего «солдатика», Питер! Я готов играть с ним целый денек!» Вот его «боец» начал оживать, и ладошка Малыша уже не вмещала величины плененного брюками «солдата». «Сейчас я его освобожу, Питер!» — и Пэн опустил ножик и закрыл глаза, отдаваясь рукам собственного малеханького хахаля.

Пуговка, другая – и вот довольно большой для мальчишки его возраста член был извлечен на свет – красноватый и напряженный, с набирающей силу головкой, и Малышу хотелось мыслить, что таким он становиться исключительно в его руках! Он нетерпеливо обхватил его ладонью и стал разглаживать вверх-вниз, сопя и время от времени целуя Пэна в край уха, а другой, левой рукою неудобно, нервно расстегнул собственные штанишки и сжал собственного «солдатика».

Дуб накрепко прятал от сторонних глаз 2-ух мальчиков – 1-го рослого, что откинулся вспять, делая упор на ветку и тяжело дыша, с прекрасным возбужденным членом, торчащим параллельно ветке, и другого – низкого и красноватого от смущения, старательно дрочащего член друга и возившегося в собственных штанишках. Питер выронил стрелу и слабеющей рукою вонзил ножик в дерево, невольно приподняв ноги и приспустив брюки, обнажая низ животика и лобок, и рука Малыша здесь же нырнула поглубже, обхватывая яичка и поглаживая их.

Питер практически лежал на Малыше, пошире раздвинув загорелые ноги и уже подставляя свою восставшую письку его ласкам. Спиной он ощущал, как Малыш лихорадочно трясет кулачком, ублажая и собственного «солдатика» тоже, но ему было все равно. Оргазм был очень близок, а через минутку – накрыл обоих с головой, сорвав с мальчишеских губ сладкие стоны. Еще малость полежав на колене Малыша, Питер поднялся и снял испачканную семенем друга куртку, вызвав у того тихий стон восхищения.

Малыш здесь же обхватил его руками за пояс и стал неискусно целовать в оголенную спину, в лопатки, в шейку – куда получится, вдыхая запах его пропитанной солнцем и ветром кожи. Если он все сделал отлично, Питер позволит ему… Малыш задохнулся от этой мысли. Питер позволит ему снять брюки и запихнет собственного «солдатика» в его небольшую попу, а Малышу это так нравилось!

Кто знает, предначертано ли было осуществиться этой мечте, но здесь под деревом послышался шум бегущих ног и вопль Грязнули:

— Эй, Питер! Капитан Крюк похитил Венди и Лилию! Он держит их на собственном корабле!

Пэн спрыгнул с дерева и на лету изловил брошенную Забиякой шпагу.

— Мальчишки! Вперед!