Секс, обед и рок-н-ролл

Категория: Традиционно

Я расслабленно стояла на кухне и готовила для собственных возлюбленных ребят, с которыми разделяла гигантскую пятикомнатную квартиру в протяжении вот уже 9 лет, неплохой, настоящий обед. Они все были моими очень неплохими друзьями, а на самом деле являлись участниками 2-ух музыкальных групп. Какой-то из них был моим братом, а один — человеком, единственным из этой оравы хищных животных, имеющим право меня трахать. Когда и сколько захочется. Наверняка, это любовь.

Щёлкнул замок. Колоритное тёплое солнце заливало кухню, и я уже желала сорваться и побежать встречать моих дорогуш, поочерёдно вися у их на шейке и целуя в подставленные аленькие губы. Но рокот и шум от скидываемых сразу бессчетных пар обуви не сопроводил закрывание двери со стороны квартиры. Это меня заставило задуматься — обычно такое бывало изредка и являлось следствием прихода максимум 2-ух обитателей этой квартиры. Я обернулась и увидела в проходе кухни Диму. Его вид меня огорчил — он был опьянен. Держась за косяки, он весь светился и его вожделение доходило до меня совместно с запахом выпитого им спиртного.

Он прошёл в недра нашей большой кухни, поочерёдно глядя то мне в глаза, то на мои шорты, больше похожие на кусочки ленточки, обтягивающей ягодицы. Я пожурила себя за столько откровенный выбор, но дальше мои мысли оборвали Димкины руки, прочно захватившие меня и его огненные речи, перемежавшиеся с протяжными стонами и полувздохами от неодолимой похоти, охватившей его.

— А ты почему один, красота моя?

— Ребята остались, я ушёл — произнес, что желаю побыть с тобой.

— Малыш, я обед готовлю, видишь? Ребята придут, есть захочут.

— Я… Я сам всё приготовлю… Сам, слышишь? …

Дальше последовало изложение его сексапильных взглядов на меня. В моих планах было мило его отшить под беспристрастным предлогом изготовления обеда на нашу огромную и дружную семью, по-матерински бережно раздеть его и уложить спать.

Но он оборвал моё составление плана, подхватив меня на руки. Предстоящий путь я уже знала — длиннющий коридор, потом последняя комната влево, либо вправо. В первом случае всё произойдёт в моей комнате, во 2-м — в комнате ребят, посреди нескольких неубранных кроватей с раскиданными простынями и валяющимися дисками и журнальчиками на их, посреди накиданных беспорядочно джинсов, ремней и нестиранных футболок с ярлыками либо кричащими надписями скейтбордических компаний.

— Дима, ты же опьяненный, как бобёр! Я не желаю…

— Я умираю… Желаю тебя… Пожалуйста. Я люблю тебя. Люблю… Больше жизни…

Все свои резоны он подкреплял опытными отточенными годами действиями. В армии он был бы самым резвым — за время сгорания спички он успевал бы не только лишь раздеться сам, но раздеть и весь батальон совместно с его командиром.

Нет, обычно бывает даже очень заводящая прелюдия, но сейчас доза выпитого алкоголя была прямо пропорциональна величине его животного желания. Дыша мне в лицо парами его обожаемых мартини и коньяка, он стремительно закинул мои ноги для себя на плечи. «Самые прекрасные ноги те, что лежат у меня на плечах» — поговаривал он.

Проникания его были ужасны. Глубоко и очень стремительно. Периодически он высовывал собственный язык из моего рта, чтоб страшно простонать и сказать что-то нечленораздельное, но судя по блаженному выражению его глаз, что-то очень не плохое.

Мои стоны выходили грубыми и отрывистыми — я пробовала сказать ему, что мне всё это не нравится, но из-за совсем обезумевших толчков согласные звуки не издавались.

Время от времени Димка поправлял мои ноги у себя на плечах. Я вцепилась трёхсантиметровыми типсами ему в спину, чувствуя сдирающуюся кожу. На его левой лопатке следов наших любовных утех видно не было — оно было стопроцентно покрыто татуировкой, а вот правое его плечо всегда несло на для себя четыре длинноватые царапинки.

Он задыхался и что-то шептал мне, его Царевич Альберт создавал противные чувства в неподготовленном влагалище — без прелюдий смазки фактически не было.

— Дима. Дима, мне больно.

Он не слышал. Из просто животного перевоплотился в какую-то трахающую секс-машину.

Мне стало грустно. Я лежала и ожидала, пока всё это кончится, и я смогу пойти на кухню и продолжить готовить супчик для моих мальчишек. А позже театрально строить обиженную принцесску, когда будем посиживать за столом и этот оболтус будет влюбленно глядеть на меня своим затуманенным и удовлетворенным взором. И после чего последующий секс будет снабжён просто поражающей воображение прелюдией.

А на данный момент я лежу с высоко закинутыми ввысь ногами и чувствую Димкин металлической член в себе, его Царевича Альберта, задевающего за стены и тяжёлое сопящее дыхание у себя перед лицом.

Темп остался постоянным. Откуда столько силы? И без того раскиданные простыни перевоплотился в смятую гору. Я с ублажение увидела, что начинаю увлажняться и получать наслаждение. Я закрыла глаза и отдалась ощущениям.

Правда про рот мой Димочка уже запамятовал — он уткнулся лицом в кровать меж моей шейкой и плечом, и в мой рот попадали только его длинноватые потные волосы.

Я сразу вспомнила смешной рассказ, в каком скотина жалобными очами глядит на зоотехника-осеменителя, после собственной миссии выходящего из коровника, и спрашивает: «А поцеловать?». Помню, как хохотала до слёз над этим анекдотом, поведала ребятам, и на достаточно длительное время эта фраза стала в нашем большенном семействе родной и доводящей до коликов в животике.

Дима продолжал сопеть и вталкивал в меня собственный член так, будто бы от глубины проникания зависит его жизнь. Лицо он сейчас уже поднял нужно мной, и его волосы плотной ширмой закрывали моё лицо. В конце концов он вспомнил о беспричинно позабытом рте, что малость завело меня. Стонать он стал просто невыносимо, и я поразмыслила, закрыты ли окна в комнате.

Сейчас наслаждение я получала фактически настоящее. Его совсем животные крики сводили меня с разума — дама ведь любит ушами. Ритм стал просто запредельным, и, зная все его повадки пару лет, я сообразила, что скоро он кончит. И здесь же вспомнила о том, что ничего не глотала, ну и этот оболтус не надевал резинового друга всех влюблённых. Только порекомендовать кончить мне хотя бы на животик я не успела, а ощутила разливающееся снутри меня сперматогенное тепло.

Дима мгновенно обмяк и навалился сверху. Я обрадовалась, когда представила, что он в конце концов уснул, но когда стала выбираться из-под него, он обхватил мои виски ладонями и стал скупо целовать, успевая гласить что-то получленораздельное.

— Отпусти меня и ложись спать! — разозлилась я и оттолкнула его.

Его опьяненный похотливый мозг это распалило и он стал облизывать меня, оставляя свою липкую, но такую родную мне слюну на моих щеках, шейке, руках. И я сообразила, что это ещё не всё.

Соединяя всё со своим рассказом о том, как он меня любит, параллельно он уговаривал меня позволить ему красота заднепроходного ублажения. Я, как человек с нестандартным взорами на жизнь и на секс а именно, предпочитала этот вид секса хоть какому другому, но в данной ситуации посчитала это неприемлемым и попробовала выкарабкаться из-под Димки и пойти в конце концов готовить ребятам обед.

Но в его руках всё-таки оказалась баночка со смазкой, которая всегда стояла на самом комфортном месте, откуда её можно было достать обычным движением руки. Её даже для приличия никогда не прятали в тумбочку — чтоб в хоть какой момент она могла прийти на помощь моей прямой кишке. Это омрачило меня. Подставлять собственный зад под здоровый член опьяненного потного, пусть и возлюбленного, мужчины, на данный момент мне было не приоритетно.

Я строго произнесла «Нет», и в очередной раз попробовала выкарабкаться из на 80% покрытого татуировками, тела.

Поток уговоров посыпался на меня как жёлуди на кабанчика, и здесь же я оказалась в коленно-локтевой позе. Умению Димы делать всё стремительно и оперативно я всегда поражалась.

Я покорливо свесила голову вниз, ощущая знакомые движения скользкого пальца в …пятой точке.

— Дима, не нужно. Я не желаю, — поделилась я с ним своими переживаниями, повернув голову вбок и смотря на его восставший член.

В ответ на это он размазал остатки смазки по моим ягодицам и обхватил бёдра 2-мя руками, примериваясь. Потом отпустил одну руку, проводя ребром ладошки меж ягодиц, останавливаясь и проталкивая палец вовнутрь. Я издала стон. Он набрал ещё смазки и ввёл два пальца. Для моего разработанного ануса это было смехотворно. Не так давно мы с Димочкой посетили магазин сексапильных игрушек — мне очень хотелось отыскать чего-нибудть увлекательное для заднепроходного секса — я этот вид секса люблю так, что 1-го члена мне не достаточно. Потому Дима подарил мне здоровый ребристый дилдо, по форме специально разработанный для дамского ректума. Ничто не делает его член таким каменным как зрелище этой розовой прозрачной игрушки в моём задике.

Я наклонилась ещё ниже, приготовясь принять его член сходу и полностью. По спиртной дискоординации одной рукою он попасть не мог, а две применить не в состоянии — было надо раздвигать ягодицы. Я пожалела его и пришла на помощь — раздвинула всё сама. В момент проникания наш одичавшие стоны соединились и мне показалось, что мы на этом и кончим. Но поначалу он сумел протолкнуть только головку, позже у него что-то сорвалось и член выскользнул. Дима нетерпеливо стал всовывать его опять, но руки его слушались плохо. Я разозлилась и встала с четверенек на корточки, взяла его за плечи и мягко уложила на кровать.

— Пьянь ты моя, — продолжив долгим поцелуем свою идея, я отдала ему осознать, что беру ситуацию в свои руки, невзирая на первоначальное нежелание сношения с ним.

Серебряное кольцо мягко светилось на конце его очаровательного члена. Я пару секунд уделила на созерцание оного, потом оборотилась задом к нему, взяла член и расслабленно на него села. Вошёл мягко и плавненько — технику безболезненного проникания члена в прямую кишку я знала, можно сказать, синтезировала её из собственных проб и ошибок, потому на данный момент Дима просто задыхался от удовольствия. Я руками упёрлась в кровать меж его обширно раскинутых волосатых протатуированных ног и начала свои «насаживания на шампурик» — как нежно называла я это действо. Но моего управления этому обалдую оказалось не достаточно — он взял меня за талию и стал насаживать меня сам. Я ощутила, что заливаю своими выделениями и его, и кровать. Волосы мои раскидались и закрыли лицо, я наклонилась и издавала протяжные визжащие звуки. Член двигался потрясающе, Дима уже знал, как глубоко нужно вводить смазку, потому болевых чувств я не испытывала практически никогда. Его пальцы прочно вцепились в мои бока, просто вминаясь к тело. Он стонал так, что от одних этих звуков я готова была кончать часами.

Пот сделал тело блестящим и скользким, Димкины руки скользили, но он упрямо продолжал насаживать меня на собственный член.

Когда по его совсем неконтролируемым движениям и воющим стонам я сообразила, что он практически готов, он перевернул меня на четвереньки и задал таковой темп, что я страшилась вылететь с кровати и шлёпнуться об стену напротив. Стоны перебежали в рёв, земная скорость в галлактическую и, о волшебство! , мы кончили фактически сразу — я сразу после того, как ощутила в себе густую теплую массу. За мгновение ранее я услышала слабенький из-за солидного расстояния щелчок дверного замка и свалилась на кровать. Дима выдохся так, что, упав на меня, был неспособен больше подняться, потому мне пришлось стремительно вылезать из-под его потного липкого тела, и хватать 1-ые попавшиеся вещи.

Накинув Димкину футболку, скрывая залитые спермой бёдра, я, мило и по-детски скрестя ручки, большенными голубыми очами смотрела на вошедшего в комнату брата.

— Привет, малыш, — произнесла я, и из чисто эстетических суждений не полезла лобзаться.

Он улыбнулся и малость виновно спросил:

— Помешал? На минуту бы позднее, да, крошка?

Я только засмеялась и бегом рванула в ванную. Остановившись у её двери, я виновно произнесла:

— Обед я вам ещё не окончила.