Записки охотницы.Запись вторая. День Калашникова.
Категория: Традиционно
У нас был праздничек. Таковой небольшой личный праздник, по которому принято устраивать домашний ужин. Эту традицию завела я, с самого начала отношений — необходимо устраивать для себя вот такие милые вечера, отдыхать, лобзаться, пить шампанское, празднуя какую-нибудь ерунду: денек таможенника, денек обнимашек, убилей внедрения центрифужной установки на заводе «Альянс»…
Сейчас был, не побоюсь этого слова, реальный празднище, наш проф — денек рождения государя Калашникова. Того, который смозговал автомат. А проф, так как я КМС по пулевой стрельбе, правда, не из автомата, а из короткоствольного огнестрельного, а моя любовь — … это мой тренер. Ну, так бывает, жизнь — наилучший сценарист, тем паче, что моему почетаемому Сергею Викторовичу всего 20 четыре…
Он мастер спорта, олимпиец, проф снайпер, время от времени на тренировках мне кажется, что оптический прицел у него встроен прямо в глаз. Сергей Викторович — человек соответствующей внешности, что меня одномоментно зацепило: всегда прогуливается в тёмных джинсах, не очень высок, длинноватые спортивные ноги, никогда не носит светлых тонов, постоянно в чёрной бейсболке и обвешан кобурами: лопаточная, поясная, с 10 ячейками, как Доктор Погибель.
У него оторвана мочка, при каких обстоятельствах — принципно не ведает, хмурится и нервничает, но я знаю, что у него какое-то государственное прошедшее. У Сергея Викторовича совсем изумительные пронзительные голубые глаза. Очень светлые, выцвевшие и выпуклые, когда он глядит, чувство, что он или кадрится, или удивляется.
После первого поцелуя, совсем нахального и внезапного с его стороны, Сергей Викторович стал Серёженькой. Это случилось в конце тренировки на полигоне, мы пошли в тренерскую сдавать орудие в сейф. Он вытер масло с кончиков пальцев, передёрнул и положил собственный «Марго», оборотился ко мне и, сложив руки на груди, с совсем бесстыдной ухмылкой произнёс:
— А что будет, если я тебя на данный момент поцелую?
Я побагровела, наверняка, до корней волос, растерялась от его внезапного воззвания на ты (он всегда подчёркнуто учтив на упражнениях), от этой вызывающей позы и дьявольской ухмылки. Захлопнув отпавшую челюсть, я произнесла просто и утвердительно:
— Я тебя застрелю.
Невообразимо, чтоб я обратилась к собственному тренеру на ты! Это табу! Барьер! Он усмехнулся от моей находчивости, покусывая щёку, посверлил меня своим серо-голубым оптическим прицелом, позже развёл руками и, двинувшись на меня, обрекающе произнёс:
— У тебя больше нет патронов!
Одну руку он положил мне прямо в центре поясницы и прочно придавил к собственному телу, а другую запустил в волосы и стал сочно целовать меня в губки, я одномоментно вымокла от его силы, саркастической решительности, от бесноватой ухмылки, мне захотелось сесть на стол, обхватить его ногами сзади и прижаться ещё посильнее, но я вспомнила поговорку (и очень впору): умный человек всегда знает, Как можно «очень далековато зайти». Он совсем естественно и просто окончил поцелуй чмоком куда-то в скулу и, игнорируя мой поражённый взор, взял ноутбук и произнес:»Для тебя до метро? Я подвезу.» Как он оъяснял это позднее:»Я возжелал прекрасную даму поцеловать — я это сделал!»
Я бродила в задумчивости по рядкам универмага и методично собирала продукты в плетенку для нынешнего вечера. Я очень утомилась после ночного репортажа (мой утренний кофе состоялся на студии в компании оператора и управляющего съёмок), и ещё весь денек проработала на озвучке, к тому же у меня подтекает масло, а на автосервис нет времени — без машины я могу разве что до булочной пройтись, в общем, на кулинарные изыски сил уже не осталось, потому я собралась сделать блины с икрой, канапе с сыром и лососем, приобрести шампанского, оливок и каких-нибудь морских штуковин.
Серёжа вошёл нахмуренный и рассеянный. Снял башмаки, подёргал откушенную мочку (у него некий тик — всё время желает её потрогать), снял все свои ремешки с кобурами, чуть ли не удавился ими, и, в конце концов, поднял взор на меня. Стиль снайперского миллитари я решила сейчас поменять на стиль мини. Фактически, совершенно мини, потому что из одежки на мне был шёлковый халат и чёрный вьюнок не шейке. Когда я 1-ый раз пришла на тренировку в качестве воспитанницы, на мне была эта узкая чёрная лента — вьюнок — он пристально поглядел, протянул руку и прикоснулся к ней пальцем, дёрнув левой бровью и произнеся:»Зазывно, но!..»
— Когда я в тот раз увидел эту штуковину у тебя на шейке, мне захотелось потрогать её языком.
Он не стал отказывать для себя в фантазии, посадил меня на комод в коридоре и приступил к её воплощению. У меня медлительно поехала крыша, я обхватила его плечи и прижалась плотнее бёдрами.
— Без меня не начинай!
Спецефический юмор. Серёжа отклеился от меня и скрылся в ванной, а я готова была грызть дверные косяки от нетерпения.
Мой личный снайпер вышел с влажными волосами и полотенцем на бёдрах. Я не слышала этого, потому что расставляла всю свою кулинарию на столе. Он предпринял попытку высадить мою попку в тарелку с икрой либо куда-то в эту область, но я решила не портить сервировку и оборотилась к нему спиной, тем паче, что конкретно так я для себя сейчас это и представляла. Серёжа начал осыпать поцелуями мои плечи и спину, развязал пояс халатика, снял и кинул его на диванчик, обнял за талию горячёй ладонью, я слышала его возбуждённое дыхание в собственных волосах, я и сама сходила с разума от желания.
Он потянул мои трусики вниз, немного наклонил и вошёл достаточно резким движением. У меня перехватило дыхание. Он двигался неспешными сильными толчками и причинял мне просто жгучее удовольствие. Конкретно причинял, как боль, резкое, невыносимое- я не знала, куда деваться — стонов не хватало для выброса адреналина и зашкалившего пара, или вопить, или кричать- свозь пелену эротической дымки я услышала скрип собственных ногтей по стеклянной столешнице. Снутри меня всё тихонько пульсировало, сокращалось, но это не было оргазмом, это была бесконечная эротическая пытка, как испытание, я ничего не понимала, не лицезрела вокруг себя, я вся обратилась на данный момент в единственную часть тела, которая горела огнём и мокро содрагалась, вбирая в себя этот мощнейший могучий поршень, двигавшейся без пощады, без передышки, а его обладатель то закидывал голову в нервном экстазе, то смотрел на меня, на мою выгнутую спину, скупо глотающий воздух рот- он как буд-то набирал, напитывался распаляющим жаром из этого взора, скупого, сумасшедшего…
Я вскрикивала, наверняка, очень звучно, мне было наплевать на соседей, на нижний этаж, на всё. Он прочно взял меня за бёдра и прирастил темп вдвое, вонзаясь в моё тело крепкими ударами (ведь фрикция — это, на самом деле, удар в женское тело) и выходя из него, казалось, на пол-метра…
Мы окончили сразу, вялые, как после распила дров, и в капельках пота, как будто породистые лошадки после скачек. Серёжа повалился на диванчик, поджав под себя ногу и за руку утянув меня. После неплохого секса нужно отлично поесть! Он с дымком вскрыл бутылку шампанского, запихнув в рот палочку с лососем:
— Кстати, возлюбленная, по какому случаю праздничек? Ты знаешь, что сейчас денек Калашникова?
Ну что здесь ответить?
Надежда Стрелкова-Снайперовская.